Орфей в Бирюлево

Почему идея особого русского пути имеет очень мало шансов на победу.

Ироничные наблюдатели процесса поиска духовных скреп на территории Российской Федерации предсказуемо высмеивают слово, каким названо то, что ищется. С их точки зрения, поиск обречен — невозможно найти то, чему присвоено такое нелепое имя. В этом смысле ироничные наблюдатели — такие же мистики, как и сами скрепоискатели.

Между тем в самом поиске объединяющих универсалий, назови их хоть скрепой, хоть Чашей Грааля, хоть Конституцией, хоть козлом, нет ничего нелепого — придется тогда признать нелепым весь путь, пройденный человечеством. Что, в принципе, уже случалось, и можно было бы, конечно, еще раз посмеяться божественной комедии. Но не здесь и не сейчас.

По-настоящему комичными усилия экспедиций по розыску русских скреп делает совсем другое. Это похоже на фильм с Чаплином. Люди энергично разыскивают то, что давно лежит у них перед носом. И не так уж давно. Всего второй телевизионный сезон.

И в самом деле, все опять смотрят ящик без стыда и угрызений совести: скрепоискатели, и скрепоругатели, и те, кто просыпается в одной постели с пультом переключения каналов и держит его за едой вместо ножа, и тот, кто клянется, что к этому презренному предмету уже сто лет не притрагивается. В общем, все без ума от «Голоса». А ведь если посмотреть на это телевизионное шоу как раз с умом, то есть пристально и с подозрением, то обязательно родится вопрос: а нужны ли нашему народу такие поющие скрепы? Пусть даже и очень хорошо поющие.

Всех, конечно, вводит в заблуждение жанр «Голоса». Шоу. Не у нас придуманное. Но собрать BMW в Калининградской области — тоже штука.

В шоу поют. Но не в этом дело, разумеется. Важно, как поют. Зачем поют. Это шоу про поиски настоящего в том мире, который мы привыкли считать абсолютной подделкой. Выясняется, что настоящее в этом мире есть. Его много. Так много, что приходится хорошее даже отсеивать, обливаясь пелагеиными слезами. Это идеалистический аспект программы. Он единственный и считывается.

А что еще надо от шоу, кроме прекрасных эмоций?

Но за идеализмом в потоке бурных чувств прячется идеология. Ее не могло не быть, поскольку самые важные проекты телеканала Константина Эрнста — главного русского культуртрегера современности — насквозь идеологичны.

Начнем с того, кто поет.

Я, разумеется, не считал и считать не буду. Сугубо умозрительное впечатление: каждый второй участник проекта вполне отчетливо не принадлежит к титульной нации Российской Федерации. Сомневаюсь, что это сделано намеренно. Скорее, это убедительное доказательство старого русофобского тезиса, что русские не самый музыкально одаренный народ на свете. Речь не о симфониях и академиях^ о способности хорошо петь, моя полы или стеля крышу. Но в любом случае, если болеешь за «чурку» в «Голосе», потом труднее ругаться на «чурок» в супермаркете. А болеть по национальному признаку в «Голосе» очень затруднительно. Дар лишен гражданства. Орфей не носил с собою паспорт.

Второе. Артисты представляют на сцене себя, свой вкус, свою индивидуальность, а не представление Марьиванны о том, что такое хорошо и что такое плохо, как это было и есть во всех «голубых огоньках».

Третье. Артисты чаще поют на английском, чем на русском. Они обращаются к музыкальной памяти западного мира, которая нашей музыкальной памятью пока не стала. Но станет, станет, если все так пойдет.

А вы говорите, заморозки, изоляционизм, новый железный занавес, возбуждение опасных струн русской души.

На Первом канале в прайм-тайм с огромным успехом идет «Голос». Возможно, большой пропагандистский проект, ставящий своей целью безоговорочную и окончательную вестернизацию России. Будь я представителем фрик-большинства в сегодняшнем парламентер бы уже повесился на каком-нибудь историческом колоколе. Ну или инсценировал самоубийство. Голос бы сорвал, крича «Россия в опасности!».

Но бог меня миловал, я не стал фрик-депутатом. И «Голос» никому не сорвать. Эта штука помощнее, повлиятельнее Думы будет. Так что если нам когда-то не хватало прочной скрепы с Западом, то теперь она есть. И никуда от этого не деться.