Вуди Аллен: «Деньги меня не изменили. Я и сейчас приятный человек»

Несмотря на почтенный возраст, он является одним из самых плодовитых голливудских режиссеров, снимает по фильму в год. Правда, все чаще в старом свете. В интервью мэтр рассказывает, чем его привлекает Европа, где он находит идеи для своих работ и как уговорить звезд работать за очень скромный гонорар.

Вы часто снимаете в Европе. Многие даже считают, что своими фильмами вы вдохнули новую жизнь в Париж, Барселону, Лондон и Рим. А вам не приходило в голову снять фильм в Азии, например в Токио?

Моя жена, кореянка, очень хочет поехать со мной в Корею, Японию или Китай. Я ей всегда отвечаю «да», но потом дело как-то стопорится, уж очень это далеко. Может быть, весной мы с ней поедем в Азию, я там осмотрюсь и подумаю насчет работы. Мне многие советовали снимать там, говорили, что в тех краях заключены большие возможности. А еще я хотел бы поехать в Японию - поиграть джаз. Традиционный джаз там крайне популярен.

Почему вы вообще решили работать в Европе и не пришлось ли вам в этой связи адаптировать сценарии с учетом нового антуража?

Это было чисто финансовое решение. В Нью-Йорке съемки стоят целое состояние. Я располагаю совсем небольшим бюджетом и не могу себе позволить снимать здесь, хотя и хотел бы, ведь я тут живу и люблю этот город. Но по иронии судьбы именно в Нью-Йорке и Калифорнии, двух центрах американского кинематографа, все слишком вздорожало. Я собирался делать следующий фильм в Нью-Йорке, но посчитал и понял, что мне не хватает нескольких миллионов. Тоща я подумал о Сан-Франциско - это тоже хороший город. Но мне не по карману и он. Поэтому мы переключились на Лондон и набрали британских актеров. Точно так же когда-то было с «Матч-пойнтом»: я написал сценарий о Нью-Йорке, о Хэмптонсе и Палм-Бич, придумал абсолютно американскую историю, а потом вынужденно англизировал ее.

И как сильно вы изменили сценарий после того, как действие перенеслось из Нового Света в Старый?

Нет, в Лондоне все то же самое, что и тут. Лондон - это разновидность Нью-Йорка. Вот Барселона несколько отличается, так что пришлось дописать персонажей, говорящих по-испански, и это оказало некоторое влияние на сценарий - к счастью, положительное, но с той же легкостью могло бы оказаться и отрицательным. Отправиться в Лондон - беспроигрышный вариант, потому что там все говорят по-английски, это город с ресторанами, книжными магазинами и плотным трафиком. Я его чувствую. Но как только у меня получится снять в Нью-Йорке, я вернусь.

Вы теперь редко снимаетесь в своих фильмах, хотя и исполнили недавно роль в картине «Римские приключения». Что заставляет вас появляться перед камерой?

Забавно, кстати, я только что снялся в чужом фильме. Я играю, когда в картине есть роль для меня. Если я сочинил сценарий, в котором для меня нет роли, то я буду просто снимать; если роль есть - буду играть. В «Римских приключениях» такая роль была, так что я ее исполнил. Почему нет?

В наше время человек становится знаменитым вовсе не благодаря таланту. Что вы об этом думаете?

Ну, это случается довольно часто: обычные люди, не заслуживающие известности, внезапно оказываются популярными. Скажем, Пэрис Хилтон, которая знаменита тем, что она знаменитость, и больше ничем. Она же ничего не делает, просто с ней рядом весело находиться.

Известно, что на съемочной площадке вы не общаетесь с актерами. Таков ваш метод работы?

Я не разговариваю с ними много, но иногда общаюсь. Я выбираю актеров, которые хорошо знают свое дело, и не дергаю их. Хорошим актерам не нужно ничего разъяснять. Если я замечаю, что они делают что-то явно неправильное -а такое происходит очень редко, - я их поправляю. Говорю: «Понимаешь, тут нужно быть более угрюмым или же показать что-то более внятно или, напротив, приглушенно». Но и только. Они читали сценарий, они его поняли, они в него вникли и именно поэтому взялись за работу - и они ее делают.

Многие актеры, снимавшиеся у вас, признаются, что лучшие их роли - именно в фильмах Вуди Аллена.

Меня постоянно спрашивают об игре актеров в моих фильмах. Когда я отвечаю, что просто нанимаю отличных профессионалов и предоставляю им свободу, все считают, что я шучу, но это правда. Видите ли, у меня нет никакого желания сначала мешать им, а потом требовать импровизации. Люди, снимающиеся у меня, были большими актерами до того, как я с ними повстречался, они замечательно играют у меня и будут великолепно играть в дальнейшем. В итоге я выгляжу блестящим режиссером, но на самом деле, если ты нанял хороших актеров, то обеспечил этим 99 процентов успеха.

Как вы оцениваете свою работу в целом - вы уже достигли идеала или все еще на пути к этому?

Конечно, второе. В любом искусстве, будь то живопись, музыка, кино, нельзя достичь совершенства, всегда приходится прилагать усилия. Заканчиваешь фильм - и он почти хорош, но не совсем. Ты думаешь: вот следующий я сниму идеально, но потом ты снимаешь его - и он тоже неидеален, и ты пробуешь опять. Всю свою жизнь человек пытается сотворить нечто совершенное и никогда не достигает цели. Он делает одну попытку за другой, не понимая до конца, чего хочет добиться.

Как вы считаете, страдание неразрывно связано с искусством?

Это как повезет. Сьемки одного фильма - сплошное страдание, а другой идет легко и не приносит ничего, кроме удовольствия. Причем какой из них окажется лучше, предсказать нельзя.

В ваших ранних работах очень заметен страх смерти. Сейчас вы по-прежнему его ощущаете?

Абсолютно, и это хорошо заметно. В картине, которую я сделал недавно - «Ты встретишь таинственного незнакомца», - это очень бросается в глаза.

В каждом человеке заложено нечто, что заставляет его отрицать смерть и бороться за выживание. Я не исключение. Многие люди не любят шутить на подобные темы, но я привык говорить о таких вещах.

Если бы вас попросили описать себя одним словом, что бы вы сказали?

Трус. (Смеется.)

Какие фильмы последнего десятилетия вас сильно удивили?

Если говорить об американском кино, то больше всего меня заинтересовали картины Скорсезе. Считаю, что он лучший.

Вы никогда не думали снять фильм на чужом языке?

Думал. Кое-что в этом смысле я сделал в «Римском приключении» - там же говорят по-итальянски. В процессе я обнаружил, что это здорово, так что теперь мне очень интересен подобный опыт. Хорошего актера и хорошую работу видно сразу, даже если язык непонятен.

Как вы справляетесь с паническими атаками, если они у вас по-прежнему бывают?

Это какой-то неприличный вопрос, вам не кажется?

Хорошо, что вы делаете, чтобы успокоиться?

А вот это уже совершенно невинный вопрос. В подобных случаях я разговариваю сам с собой. Иногдаа включаю телевизор и ищу там какую-нибудь игру с мячом или еще что-нибудь, лишенное даже намека на конфликт. Кино я смотреть в такие моменты не могу, потому что принимаюсь себя ненавидеть и думать: «Боже, зачем я снимаю кино, когдаа на свете есть куча прекрасных фильмов?» Так что я ищу какую-нибудь игру с мячом и благодаря ей прихожу в совершенно безмятежное состояние.

В одной статье говорилось, что ваш юмор - специфически еврейский, причем в стиле определенной эпохи, который уже вышел из моды. Как вы полагаете, это правда?

Прежде всего я не очень верю в то, что евреи монополизировали комедию. Конечно, они внесли в нее существенный вклад, но Боб Хоуп не был евреем, и Бастер Китон, и Уильям Филдс, и Робин Уильямс тоже. И этот перечень можно продолжать. Я никогда не задумывался над вопросом с этнической точки зрения. Просто есть люди, которые умеют смешить, и все. Те, кто не умеют, тем не менее тоже способны на этом заработать. Чтобы заработать на шутках, не нужно быть великим комедиантом, как доктору не обязательно быть великим, чтобы получать гонорар. Но чтобы остаться в истории, нужно уметь смешить, и в каждом поколении есть несколько людей с врожденным чувством юмора. Меняется только грим. Уильям Филдс совершенно непохож на Морта Сала, а Морт Сал был великим комиком, и он в свою очередь непохож на Джонатана Уинтерса - тоже великого человека.

Но все они великие оттого, что у них врожденное чувство юмора. Тех, у кого его нет, люди распознают буквально нутром. Иногда это невозможно объяснить словами, и многие смеются шуткам таких людей и получают от них определенное удовольствие. Но когда зритель отправляется спать и просыпается в три часа ночи один в постели, он точно знает, кто по-настоящему умеет смешить, а кто нет. И к этнической принадлежности все это не имеет никакого отношения.

Что заставляет актеров сниматься у вас почти бесплатно или как минимум не за те привлекательные суммы, к которым они привыкли?

Кое-кому, мне кажется, этого просто хочется, но не всем. Нужно поймать момент, когда у них нет более денежной работы. Если они не заняты, то читают сценарий и говорят:

«О, отличная роль, я могу сыграть ее смешно и интересно». Понимаете, они же актеры и актрисы, самое привлекательное для них - роль, так что ради нее они готовы на многое. Однако иногда встречаются люди, принципиально относящиеся к финансовому вопросу: они не будут сниматься без определенного гонорара вне зависимости от того, насколько им нравится их персонаж. Много лет назад у меня была роль, которая, как мне казалось, очень подошла бы Джорджу Скотту, но он отказался даже открыть сценарий до тех пока мы не договоримся о сумме в несколько миллионов долларов, чего, разумеется, не произошло. Мне кажется, он совершил ошибку, ему имело смысл хотя бы взглянуть на роль: даже если в финансовом плане она ничего ему не принесла бы, она могла положительно сказаться на его будущих проектах.

Но некоторые люди просто не хотят делать такие вещи.

Что вы думаете о связи гениальности с неврозом?

Тут очень нечеткая терминология, на нее трудно опереться. Про гения говорят, что у него очень оригинальная точка зрения, а такого рода оригинальность обычно плохо согласуется с общепринятыми нормами. А потому такие люди будут восприниматься как невротики, хотя на самом деле у них совершенно не обязательно есть невроз - они могут вести здоровый образ жизни и быть полными творческих сил. Гении не более невротичны, чем какой-нибудь почтовый работник или повар в ресторане фастфуда - вот уж кого буквально обуревают неврозы!

А есть связь между преступлением и комедией?

Есть связь между очень драматическими и комическими событиями, и она особенно заметна, если речь идет о преступлении. В преступном мире всегда имеешь дело с очень колоритными персонажами - убийцами, грабителями банков; там всегда имеется некий природный конфликт. Такая фактура очень полезна для комика. Снято бессчетное число комедийных фильмов о преступлениях, убийствах или ограблениях, потому что и то, и другое, и третье построено на конфликте.

Как вы думаете, что будет с кинематографом через сто лет?

По-моему, нет никаких причин для того, чтобы кино не развивалось наилучшим образом. Оглянитесь, например, на полвека назад - нынешние режиссеры стали куда более смелыми и предприимчивыми. Постоянно появляются новые имена. Технологии становятся лучше. Нет причины думать, что все это вдруг прекратится. Со временем изменятся схемы дистрибуции: люди, вероятно, станут чаще смотреть кино дома, чем в театрах, спутниковые технологии изображения улучшатся.

Станут не нужны все эти неуклюжие катушки с лентами. Люди будут смотреть идеальные копии, и возможности киноэффектов станут безграничными. Когда пройдет первое впечатление новизны, режиссеры перестанут пользоваться спецэффектами ради спецэффектов - их будут применять, чтобы рассказывать истории. В общем, все будет становиться только лучше.

Где вас чаще всего посещают идеи? Бывает, что вы специально запираетесь дома и говорите всем: «Мне нужно писать»?

Какое-то количество идей приходит само собой. Я могу идти по улице или бриться, и тут меня осеняет.

Я быстро записываю на чем-нибудь, что оказалось под рукой, а потом, когда сажусь работать, проверяю все спичечные коробки и носовые платки. Бывает, что находка действительно оказывается хороша; бывает, что ужасна. Иногда у меня вовсе нет мыслей, и тогда я иду домой, запираю дверь и говорю всем, что мне нужно придумать идею. Я сижу, потею и выдумываю. Это может занять день или месяц. Но рано или поздно я нахожу ее.

И какую идею вы нашли, сидя взаперти?


«Пурпурная роза Каира». Я придумал ее, сидя в запертой комнате. На самом деле я тогда пытался написать хоть что-нибудь. Неделю за неделей сидел в комнате и думал о фильме, в котором герой сходит с экрана; что-то такое писал, но застрял на полдороги.

В итоге все отложил и стал обдумывать другие идеи. А позже меня посетила мысль, как актер приезжает в город и героиня вынуждена выбирать между ним и его экранным образом: она выбирает настоящего актера, а он ее бросает. Ну и после этого все встало на свои места.

Вы не хотите записать джазовую пластинку?

Мы записывались один раз, и нам предлагали сделать это снова, так что рано или поздно мы запишемся еще.

У нас нет конкретных планов, но люди просят нас записаться. Не знаю, зачем это им нужно, ведь, по моим представлениям, от нас не будет никакого дохода. Мы играем полузабытые новоорлеанские мелодии, причем в лучшем случае посредственно. Тем не менее мы уже сделали два альбома, причем за такую цену, что они, наверное, даже принесли прибыль.

Как вы считаете, деньги вас изменили?

Деньги никого не меняют. Напротив, с ними становишься именно тем, кем являешься на самом деле. По-моему, я всегда был очень приятным человеком, и деньги меня не изменили - я и сейчас приятный человек. Я никогда не был слишком требовательным, разве что до определенной степени в работе, а жизнь у меня всегда была простая.

Я жил ею еще до того, как начал толком зарабатывать: вставал утром, работал, репетировал на кларнете, гулял, ходил на бейсбол. И сейчас живу точно так же. Мне скоро будет 78, и я делаю все то же, что и в 25. Моя природная обходительность сформировалась, когда у меня не было ни гроша, а когда я получил ту власть, которую дают деньги, из меня не вышло ни тирана, ни какого-то ужасного человека. Можете поспрашивать об этом других людей - я уверен, они вам скажут то же самое. А может быть, и нет. Но мне кажется, что да?