Погоня за аутентичностью

Экзотика — мощный стимул для того, чтобы отправиться в путь. Жар африканской саванны, пейзажи в окрестностях Килиманджаро, храмовые ритуалы Юго-Восточной Азии — даже в стандартном туроператорском исполнении все это поражает воображение. В каждое из таких мест тянет вернуться, чтобы окунуться поглубже в их удивительную атмосферу. Но еще раз приехав туда туристом-одиночкой, рискуешь так и не увидеть ничего нового.

Аутентичность — главное слово в описании удавшегося путешествия. И не важно, читаете ли вы о нем на страницах журнала, в популярном блоге или слушаете рассказ коллеги о ее медовом месяце. Достопримечательности, качественный сервис, количество звезд на фасаде отеля — все это если и повод для гордости, то только для неискушенных путешественников. Другое дело — участие в индийском празднике Холи, посвящение в тайны индонезийского театра теней ваянг-кулит, рецепт какого-нибудь этакого блюда, полученный непосредственно из рук шефа ресторана на берегу Карибского моря... Даже если вы выбираете египетский all inclusive (какой отдых может быть банальнее!), вы обязательно привезете домой арабские серебряные украшения, чай, который принято пить в пустыне, и воспоминание о вечере в бедуинском шатре. И наверняка это будет самое яркое воспоминание за все две недели.

В сводках последних туристических трендов, составленных самыми авторитетными агентствами, уже второй год тройка лидеров не меняется. Креативные пространства, теснящие привычные отели, детокс-туризм вдали от социальных сетей и погружение в аутентику — вот то, что на гребне туристической моды.

Аутентичность и путешественник, стремящийся к ней прикоснуться, находятся в таких же парадоксальных отношениях друг с другом, как неторопливая черепаха и быстроногий Ахиллес в остроумном рассуждении одного древнего грека. Мы стремимся догнать ее — но, догоняя, всякий раз убеждаемся: то, что нам предложили под видом аутентичности, оказалось стилизацией, Симулякром. Обманкой в красивой обертке из листьев экзотического растения.

Декорации бедуинского шатра вряд ли введут кого-то в заблуждение. Вступая под его сень, мы заранее знаем: те, кого мы увидим внутри, - «профессиональные» бедуины, зарабатывающие на том, чтобы представить перед взором любопытных иностранцев экстракт культуры, в которой они родились и выросли. Разница между этим туристическим шоу и подлинной жизнью бедуинской семьи — не меньше, чем между бытом русской деревни и той развесистой клюквой, которой у нас принято потчевать зарубежные делегации. Это совсем не то, что нужно любителям аутентичности. Аутентичность — это стремление отойти от привычных маршрутов, изложенных в путеводителях, это желание увидеть мир с другой, непарадной стороны, с головой погрузиться в незнакомую культуру — и вынырнуть оттуда преображенным. Но на практике дорога к аутентичности оказывается такой же непроходимой, как тот путь к идеалу, о котором писали немецкие романтики двести лет тому назад. В том смысле, что можно бесконечно стремиться к нему — но так никогда и не достичь. По причинам вполне прозаическим.

Когда у искушенных в деле прокладывания экзотических маршрутов спрашивают, как, оказавшись в незнакомой стране, отличить аутентичный ресторан от того, где все блюда политы удобоваримым соусом экзотики, ответ неизменно один: найдите тот, где меню не продублировано на английском. Так и есть: знание арабского принесло мне немало гастрономических открытий в ресторанчиках Каира — да и торговаться на его базарах по-арабски совсем не то же самое, что просто торговаться. Без языка — совсем иначе. В одном заведении вам принесут нечто, что окажется намного острее, чем вы могли бы себе вообразить, и знакомство с аутентичной кухней закончится поисками аптеки и попытками объясниться с фар -мацевтом при помощи мимики, жестов и тех слов его родного языка, которые вы успеете запомнить из разговорника. В другом месте официант просто не сможет понять, чего вы хотите, а вы не уловите смысл его вопросов. В лучшем случае он махнет рукой и принесет блюдо, выступающее визитной карточкой заведения, и вы-таки попробуете экзотику на вкус. В худшем — решит вам угодить, и повар приготовит то, что вам точно придется по вкусу, — не удивляйтесь, если на тарелке перед вами окажется прозаическая яичница.

И ведь языковой барьер еще не самое страшное препятствие на пути к аутентичности. На интернет-форумах любители самостоятельного туризма стращают друг друга историями о том, как кто-то, не разобравшись в специфике законов какой-нибудь ближневосточной страны, угодил за решетку — или нарвался на крупный штраф, выплюнув жевательную резинку на сингапурский тротуар. В этом городе запрещено не только сорить ею где ни попадя, но и просто хранить жвачку.

В стремлении учесть все нюансы подготовка к путешествию становится похожей на обучение диверсантов — и даже если все пройдет гладко, в следующий вояж удастся отправиться только через пару лет: тщательная подготовка требует времени. Курс на аутентичность, подхваченный туристической отраслью, — не что иное, как попытка примирить непредсказуемую реальность и удовольствие от поездки. Снабдить экзотику необходимыми комментариями, добавить немного комфорта в непроходимые джунгли — словом, сделать так, чтобы вы захотели приехать еще раз. В туре, приглашающем туристов пару недель поработать на кофейной плантации, вы вряд ли почувствуете себя в шкуре раба, трудившегося здесь сто лет назад, — разве что палящее солнце не станет делать различий между вами. Даже если вы отправитесь туда вовсе без гида, местные крестьяне все равно не примут вас за своего — по крайней мере до тех пор, пока вы не проживете несколько лет бок о бок с ними. Возможно, это и не так плохо — и лучшего способа познать мир в качестве туриста у нас нет. Осталось только перестать делать вид, что этой разницы не существует.