Журнал VIPzone » Жизнь » Смысл жизни » Былое и счастье
Былое и счастье
Наш автор – Лилия Гайсина давно собиралась сделать доброе дело, но так и не сделала.
Когда я вернулась в Душанбе, подъезд показался мне слишком узким и тесным: маленькие перила, игрушечные ступеньки. Напротив соседски хвходных дверей валялись высохшие и смятые половые тряпки. Раньше, каждую неделю здесь мыли полы, а на подоконниках подъезда стояли глиняные горшки с цветами. Впрочем, они и сейчас есть. Только, по-моему, их давно никто не поливал: из прежней зелени в разных местах торчат лишь высохшие стебельки, а в одном из горшков вообще ничего не осталось. На площадке между пролетами лестниц что-то разлили: на полу видно большое жирное пятно. Я машинально перепрыгнула через него…
В прошлом сентябре в Москве шел мерзкий дождь. Я курила в подъезде рядом с открытым окном. Из скрипучего лифта вышла тетка с таксой на поводке и, подходя к своей двери и уже зазвенев ключами, она бросила через плечо: «Весь подъезд задымили». «Я курю в окно», но она, наверное, не слышала. Я докурила, затушила окурок в банке из-под кофе и шире открыла окно. На этаже выше кто-то зашуршал. Я поднялась.
Художник - Далер Мехтоджев
В углу, на картонной подстилке сидел мужчина лет 50. Бомж. Сначала он сделал вид, что не замечает меня, но когда я повернулась к нему спиной, он почти шепотом спросил: «Сигареты не найдется?» Я протянула ему несколько штук, вернулась домой и легла спать. Засыпая, натолкнулась на мысль о том, как бомж попал в наш подъезд? Там ведь домофон, закрытый охраняемый двор. «Ну, как-то попал», и заснула.
Утром, у лифта мне пришлось опять столкнуться с теткой и таксой, она даже задержала лифт, чтобы я успела забежать. Но перед этим вновь увидела того бомжа. Сидя на лестнице, он низко склонил голову и крепко держался за перила одной рукой. Женщина на мое «Доброе утро» что-то промычала с недовольным лицом, и я почему-то всю дорогу на работу думала только об этом.
Часов в 8 вечера на том месте, где сидел бомж, было большое жирное пятно. Кто-то засыпал его хлоркой. Рядом валялась картонная подстилка. Соседи по квартире рассказали, что труднее всего было оторвать его руку от перил: сотрудникам, черт знает каких служб, пришлось раскрывать его ладонь с помощью отвертки. Они сказали, что, судя по всему, он умер чуть меньше суток назад, поэтому успел так окоченеть. Я прикинула в голове: чуть меньше суток – это, выходит, спустя пару часов после того, как я дала ему сигареты. Мы еще о чем-то поговорили, и я пошла курить. Машинально перепрыгнула через пятно на полу подъезда, забыла открыть окно и закурила. Потом мне позвонили, что-то долго говорили, затем позвонила я и долго-долго молчала. Он тоже молчал, потом сказал: «Не беси меня, иди спокойно спать. Не хорони меня раньше времени».
Тетка с таксой снова показалась из лифта: «Вы что, с ума сошли? Тут уже дышать нечем, весь подъезд задымили!» Я потушила сигарету. Проходя мимо, прошипела ей в ухо о том, что в ее подъезде больше суток лежал мертвый человек, от которого осталось лишь пятно, и на нем сейчас она стоит. Тетка пошла открывать окно…
Давным-давно, когда душанбинский подъезд мне еще казался большим и широким, мы вышли из него ночью и под дождь пошли по улицам. Я шутила, впрочем, кажется, глупо, но мне было 18, ему - 26, но это было совсем неважно. На улице никого не было, и от этого было только лучше. Все люди были дома, все были счастливы, занимались своими счастливыми делами, жили своими счастливыми жизнями и ждали свое счастливое утро. Но один без своего «счастливого утра» все же попался: на скамейке остановки, низко склонив голову, сидел бомж. Я перестала шутить.
- На, возьми и отдай ему, - он протянул мне крупную купюру.
- Нет, иди и дай сам.
- Почему?
- Не знаю, не хочу. Дай сам.
- Тогда пойдем со мной.
Он сел совсем рядом с бомжем, я сделала шаг назад. Бомж открыл глаза, сначала посмотрел на меня, затем испуганно на него.
- Вот, отец, держи деньги, сходи, выпей пива. Хорошего пива. Не пей дешевую водку, просто пойди и выпей пива и поешь что-нибудь. Тебя как зовут?
Бомж молча взял деньги, пристально посмотрел на него, но свое имя не назвал.
Когда мы отошли от остановки, он вслед крикнул: «Михаил» и добавил: «Валентинович».
- Дай Бог тебе здоровья, Михаил Валентинович.
Дома он курил на открытом балконе, смотрел с 7 этажа вниз, в темноту и молчал.
- Почему людям стыдно делать добрые дела, а злые - нет?
- Это было доброе дело?
- Нет, это была полная ерунда. Это я для себя, чтобы не омрачать твое настроение. Ты ведь сейчас очень счастлива? А за это надо платить, хотя бы немного.
- Не все платят.
- Все. Рано или поздно. И он за что-то платит. И мы с тобой за все будем платить. А я говорю о добре, которое просто так, не в качестве оплаты, не потому что надо, не потому что кто-то видит, а просто так.
- Я когда-нибудь сделаю.
- Если сделаешь, никому об этом не говори, даже мне.
- Договорились.
Когда я вернулась в Душанбе, подъезд показался мне слишком узким и тесным: маленькие перила, игрушечные ступеньки. Напротив соседски хвходных дверей валялись высохшие и смятые половые тряпки. Раньше, каждую неделю здесь мыли полы, а на подоконниках подъезда стояли глиняные горшки с цветами. Впрочем, они и сейчас есть. Только, по-моему, их давно никто не поливал: из прежней зелени в разных местах торчат лишь высохшие стебельки, а в одном из горшков вообще ничего не осталось. На площадке между пролетами лестниц что-то разлили: на полу видно большое жирное пятно. Я машинально перепрыгнула через него…
В прошлом сентябре в Москве шел мерзкий дождь. Я курила в подъезде рядом с открытым окном. Из скрипучего лифта вышла тетка с таксой на поводке и, подходя к своей двери и уже зазвенев ключами, она бросила через плечо: «Весь подъезд задымили». «Я курю в окно», но она, наверное, не слышала. Я докурила, затушила окурок в банке из-под кофе и шире открыла окно. На этаже выше кто-то зашуршал. Я поднялась.
Художник - Далер Мехтоджев
В углу, на картонной подстилке сидел мужчина лет 50. Бомж. Сначала он сделал вид, что не замечает меня, но когда я повернулась к нему спиной, он почти шепотом спросил: «Сигареты не найдется?» Я протянула ему несколько штук, вернулась домой и легла спать. Засыпая, натолкнулась на мысль о том, как бомж попал в наш подъезд? Там ведь домофон, закрытый охраняемый двор. «Ну, как-то попал», и заснула.
Утром, у лифта мне пришлось опять столкнуться с теткой и таксой, она даже задержала лифт, чтобы я успела забежать. Но перед этим вновь увидела того бомжа. Сидя на лестнице, он низко склонил голову и крепко держался за перила одной рукой. Женщина на мое «Доброе утро» что-то промычала с недовольным лицом, и я почему-то всю дорогу на работу думала только об этом.
Часов в 8 вечера на том месте, где сидел бомж, было большое жирное пятно. Кто-то засыпал его хлоркой. Рядом валялась картонная подстилка. Соседи по квартире рассказали, что труднее всего было оторвать его руку от перил: сотрудникам, черт знает каких служб, пришлось раскрывать его ладонь с помощью отвертки. Они сказали, что, судя по всему, он умер чуть меньше суток назад, поэтому успел так окоченеть. Я прикинула в голове: чуть меньше суток – это, выходит, спустя пару часов после того, как я дала ему сигареты. Мы еще о чем-то поговорили, и я пошла курить. Машинально перепрыгнула через пятно на полу подъезда, забыла открыть окно и закурила. Потом мне позвонили, что-то долго говорили, затем позвонила я и долго-долго молчала. Он тоже молчал, потом сказал: «Не беси меня, иди спокойно спать. Не хорони меня раньше времени».
Тетка с таксой снова показалась из лифта: «Вы что, с ума сошли? Тут уже дышать нечем, весь подъезд задымили!» Я потушила сигарету. Проходя мимо, прошипела ей в ухо о том, что в ее подъезде больше суток лежал мертвый человек, от которого осталось лишь пятно, и на нем сейчас она стоит. Тетка пошла открывать окно…
Давным-давно, когда душанбинский подъезд мне еще казался большим и широким, мы вышли из него ночью и под дождь пошли по улицам. Я шутила, впрочем, кажется, глупо, но мне было 18, ему - 26, но это было совсем неважно. На улице никого не было, и от этого было только лучше. Все люди были дома, все были счастливы, занимались своими счастливыми делами, жили своими счастливыми жизнями и ждали свое счастливое утро. Но один без своего «счастливого утра» все же попался: на скамейке остановки, низко склонив голову, сидел бомж. Я перестала шутить.
- На, возьми и отдай ему, - он протянул мне крупную купюру.
- Нет, иди и дай сам.
- Почему?
- Не знаю, не хочу. Дай сам.
- Тогда пойдем со мной.
Он сел совсем рядом с бомжем, я сделала шаг назад. Бомж открыл глаза, сначала посмотрел на меня, затем испуганно на него.
- Вот, отец, держи деньги, сходи, выпей пива. Хорошего пива. Не пей дешевую водку, просто пойди и выпей пива и поешь что-нибудь. Тебя как зовут?
Бомж молча взял деньги, пристально посмотрел на него, но свое имя не назвал.
Когда мы отошли от остановки, он вслед крикнул: «Михаил» и добавил: «Валентинович».
- Дай Бог тебе здоровья, Михаил Валентинович.
Дома он курил на открытом балконе, смотрел с 7 этажа вниз, в темноту и молчал.
- Почему людям стыдно делать добрые дела, а злые - нет?
- Это было доброе дело?
- Нет, это была полная ерунда. Это я для себя, чтобы не омрачать твое настроение. Ты ведь сейчас очень счастлива? А за это надо платить, хотя бы немного.
- Не все платят.
- Все. Рано или поздно. И он за что-то платит. И мы с тобой за все будем платить. А я говорю о добре, которое просто так, не в качестве оплаты, не потому что надо, не потому что кто-то видит, а просто так.
- Я когда-нибудь сделаю.
- Если сделаешь, никому об этом не говори, даже мне.
- Договорились.
Похожие новости:
Женское сердце
Они оба уже были старыми людьми: обоим перевалило за восемьдесят, а большинство их ровесников давно покинули этот бренный мир. Они и сами, хотя и не подавали вида, давно уже ждали того дня, когда уснут вечным сном. Но этот день запаздывал, и старик со старухой поневоле переворачивали последние страницы своей жизни.
Алиса Хазанова, актриса
Я была тихим ребенком. И всегда молчала, когда ехала в машине. Кстати, это до сих пор не изменилось. А еще я была очень упертой. Иначе как объяснить, что в пять лет я твердо решила стать балериной и добилась своего. Многие девочки мечтают о балете, но не каждая готова убиваться у станка и растягивать шпагат по несколько часов в день.
Сэмюэль Л. Джексон: «Надеть платье и поцеловать парня? Может, и смог бы»
Сегодня для большинства зрителей вы крутой, расчетливый, взрывоопасный и очень обаятельный злодей. Может, в детстве у вас были какие-то черты, которые впоследствии сформировали этот образ, сделавший вас не только актером, но и звездой?
Под дождем
Я слушала этот бред всего-то пять минут, но мне уже казалось, что это никогда не закончится. Ну конечно - стоит задержаться на каникулах на лишние четыре дня, как тут же по возвращении оказываешься совершенно выпавшей из классной жизни.
Таинственное возвращение иконы
Когда-то старинная икона, переходившая в нашем роду из поколения в поколение — от матери к дочери, казалась мне смешным пережитком прошлого. Но от нее зависело все мое будущее. И женское счастье, которое теперь и я могу передать по наследству…
Соседский мальчик
На летних каникулах я поехала к бабушке в деревню. Однажды ночью я сидела у окна и наслаждалась запахом июля. В какой-то момент мне стало очень скучно, да и нужно уже было идти спать...
Популярные новости
Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
---|---|---|---|---|---|---|
Статьи >> Все статьи
TopVideo: два года с вами!
22.03.2014
В конце уходящего года команда TopVideo отметила свое двухлетие и в рамках празднования дня основания видеохостинга объявила конкурс -«Самое лучшее видеопоздравление».
Обложка >> Все статьи
Шохрух Саидов. Не представитель «золотой молодежи»
Несмотря на молодость, этот человек уже сейчас узнаваем в обществе. Имея два высших образования - экономическое и юридическое, он «болеет» футболом и не боится один пуститься в преследование за кабаном. Гость VipZone- глава футбольного клуба «Истиклол» Шохрух Саидов.
«Сомон Эйр». Философия успеха
Согласитесь, что любая наша поездка начинается с выбора авиакомпании. И многие наши соотечественники выбирают для безопасного полета компанию «Сомон Эйр», где на борту воздушного судна вы всегда можете почувствовать себя желанным гостем. О составляющих успеха ведущей авиакомпании страны размышляет ее генеральный директор г-н Ллойд Пакстон.